В 1990-х годах Тоби Тристер Гати была одной из самых влиятельных фигур в формировании американской политики по отношению к России и соседних с ней молодых независимых государств. Прекрасно владея русским языком, с приходом к власти президента У. Клинтона в январе 1993 г. она приобрела статус особого советника президента и заняла должность старшего директора Совета национальной безопасности США по связям с Россией, Украиной и странами Евразии (под которыми понимались в те годы «другие государства СНГ»). В ноябре 1993 г. Т. Гати получила повышение, перейдя в Государственный департамент на должность заместителя государственного секретаря по сбору и анализу информации уже по всем ключевым направлениям внешней политики США.


Американская политика в отношении России в интеллектуальном и организационно-политическом отношениях всегда формировалась несколькими потоками по линиям Государственного департамента, Совета национальной безопасности и Министерства обороны. В известном смысле Т. Гати олицетворяет интеллектуально-оперативное сотрудничество различных американских ведомств в формировании политики по отношению к России.
Из конкретных свершений профессиональной карьеры Т. Гати – организация в апреле 1993 г. российско-американского саммита в Ванкувере, одного из первых после распада СССР. Позднее она была в числе инициаторов создания Российско-американской комиссии по вопросам экономического и технологического сотрудничества («комиссии Гор-Черномырдин»).
Свою карьеру Т. Гати начинала непросто. Она родилась в Нью-Йорке, в Бруклине. Бакалаврское образование получила в Пенсильванском университете, штат Филадельфия. Для получения степени магистра вернулась в Нью-Йорк и поступила в Колумбийский университет, окончив его со степенью магистра по двум специальностям: одной – по международным отношениям, другой – по русскому языку и литературе. Знания о России ей преподавали в стенах знаменитого Русского института при Колумбийском университете (в настоящее время – Институт А. Гарримана).
В 1976–1989 годах работала в ведущих американских новостных агентствах, печатных и электронных изданиях, где приобрела опыт и репутацию одного из лучших в США знатоков проблем Советского Союза. В 1989–1993 годах Тоби Гати – ответственный сотрудник американской Ассоциации содействия ООН, в которой она дослужилась до поста вице-президента. Именно на этом этапе ее в 1993 г. пригласили работать в администрации президента США.
Покинув Госдепартамент в 1997 году, Т. Гати ушла в бизнес-структуры. Сегодня она – старший консультант по международным вопросам международной юридической фирмы «Эйкин Гамп Страусс Хауэр энд Фелд». В круг ее обязанностей входит оказание юридической поддержки транснациональному бизнесу в странах СНГ. По сути дела Т. Гати руководит аналитической работой, относящейся к политическому и экономическому развитию России, других стран СНГ, а также ряда государств Восточной Европы. Она остается одним из ведущих американских экспертов по России.

6 декабря 2007 года, во время пребывания Тоби Гати в Москве, с ней встретился член редколлегии «Международных процессов» М.А. Троицкий и между ними состоялась следующая беседа.

М.Т. За годы Вашей карьеры Вы перешли из неправительственной организации на государственную службу, а затем переместились в частный сектор. Как вы оцениваете взаимодействие политической власти и деловых кругов? Склонны ли Вы сегодня критиковать власть за негибкость в отношении бизнеса или бизнес за нежелание (неумение) учитывать ожидания власти?
Т.Г. За время своей карьеры я сменила три разных сферы. Когда я работала в неправительственной организации в Нью-Йорке, мы часто привлекали бизнесменов для обсуждения внешней политики США. Я всегда положительно относилась к участию деловых кругов во внешнеполитическом процессе. Хорошо, когда бизнесмены выходят за рамки своей предпринимательской деятельности и размышляют над внешне - и внутриполитическим курсом Соединенных Штатов.
Работая в правительственных органах, я тоже часто встречалась с деловыми людьми. Обычно именно от них поступали предложения о встрече. Но и мы в Белом доме стремились знать, каковы интересы делового мира, что его представители думают об американской внешней политике и как внешняя политика затрагивает их интересы.
Бизнесмены способны влиять на внешнюю политику косвенно, в процессе обсуждения своих проблем с членами конгресса и представителями исполнительных органов власти. Деловые круги создают группы интересов и лоббистские структуры, которые имеют право, в соответствии с законом, жертвовать деньги на избирательные кампании. Чиновники обращают внимание на мнение бизнеса, но сложность в том, что мнения по одним и тем же вопросам разнятся. Деньги играют роль, хотя избиратели в основном воздействуют на конгресс своими голосами. Поэтому мы сами побуждали представителей делового мира высказываться по насущным проблемам.
Теперь, работая в частном секторе, я еще чаще встречаюсь с представителями транснационального бизнеса. Это клиенты нашей фирмы. Прибегающие к нашим услугам бизнесмены хотят знать специфику стран, в которых намереваются работать. Им важно ориентироваться в особенностях правовых систем иностранных государств. Требуется оценить, в какой степени политика правительств соответствующих государств может сказаться на интересах иностранного бизнеса. Подобные озабоченности деловых кругов вполне оправданы – это следует понимать и законодателям стран, для которых важно присутствие иностранного капитала.
Диалог бизнеса и государства – признак здоровья государственной системы. Когда деловые круги имеют право голоса (например в США), правительству приходится разъяснять мотивы проводимой им политики. Оно должно обосновать, что действует в интересах делового сообщества и государства в целом, а не просто помогает какой-то одной компании. Бизнесмены не просто люди, чья цель – заработать как можно больше денег. Они – граждане своей страны и поэтому желают, чтобы Соединенные Штаты оставались сильным государством, способным защищать их деловые интересы в собственной стране и за ее пределами, а также обеспечить благополучие своих граждан.

М.Т. В США успешно функционирует механизм обмена кадрами между частным сектором и сферой государственного управления. Многие видные представители американской элиты преуспели и в бизнесе, и на государственной службе. Яркий пример – семья Бушей. Не могли бы Вы рассказать о том, каким образом в Соединенных Штатах обеспечивается беспристрастность государственных служащих – выходцев из делового мира? Что мешает им пользоваться служебным положением в интересах семейного бизнеса?
Т.Г. В США приняты весьма строгие законы, регулирующие поведение государственных служащих. Прежде чем поступить на государственную службу, я прошла подробный инструктаж на предмет того, что дозволено, а что – нет. Из этих «курсов по этике» я узнала о существовании множества запретов для госслужащих.
Однако регламентировать все и вся невозможно. Да и нельзя бороться с коррупцией при помощи одного только страха перед наказанием за проступок. Если государство слишком увлечется таким способом профилактики коррупции, то достойные люди просто откажутся от перспективы пойти на государственную службу. Вряд ли кому-либо может прийтись по душе, что его постоянно подозревают, что за ним следят и стремятся поймать на малейшей оплошности – особенно когда присутствует искреннее желание принести пользу своей стране. Я знаю очень мало чиновников, соблюдающих моральные принципы на службе только из-за страха перед наказанием.
Ограничителем коррупции в США служит сам престиж государственной службы. Предполагается, что люди, занимающие высокие посты, соответствуют тем высоким этическим стандартам, которые были заданы выдающимся американскими политическими деятелями прошлого. Их пример – ориентир для всех сотрудников администрации.
Этика также является дисциплинирующим фактором в других сферах – в том числе и в бизнесе. Если вы не придерживались жестких этических правил в деловом мире, то не сможете вести себя этично и на государственной службе. Правда, большинству американских предпринимателей, как мне кажется, свойственны высокие этические стандарты. Они не стремятся обойти закон, а напротив, строго следят за законностью своего бизнеса.
Стоит еще сказать о «факторе стыда». В Америке мы называем его «тестом «Вашингтон пост»». Если ты хоть немного сомневаешься в предстоящей сделке, спроси себя, что ты станешь делать, если завтра о твоем поступке напишет «Вашингтон пост». Люди не любят, чтобы об их делишках писали газеты. Если в стране нет традиции журналистских расследований, то многие махинации богатых или влиятельных людей могут сойти им с рук. Вот почему так полезна свободная пресса, в которой нельзя купить хорошие или плохие статьи. Огласки недостойных поступков побаиваются почти все.
Честно говоря, мне даже никогда в голову не приходило использовать служебное положение в личных целях. Кто-то скажет, что за четыре года работы на государственной службе можно упустить выгоды. Я вспоминаю, что сотрудникам администрации, например, не разрешалось обедать или путешествовать за чужой счет, принимать в подарок книги, не говоря о более ценных предметах. В печати публиковали сведения о доходах, которые получали супруги и дети чиновников. Все государственные служащие находились под неусыпным надзором общественности. Хотя все равно, конечно, некоторые использовали служебное положение для личного обогащения…
В целом же, мой опыт свидетельствует: в основном люди идут работать на государство, полагая, что могут принести ему пользу. Подобное отношение формировалось, на мой взгляд, на протяжении долгого времени. Конечно, в американской истории есть множество примеров людей, использовавших положение в личных целях. Но при этом «отцы-основатели» США всегда ставили интересы страны выше личных устремлений. В условиях открытости и мощного общественного контроля государственный аппарат вынужден сам себя контролировать и давать соответствующие объяснения. Правительство поясняет свои цели гражданам – бизнесменам или представителям других сфер. Оно стремится постоянно совершенствовать политику таким образом, чтобы она служила интересам не только предпринимателей, но и других групп населения.
Нередко говорят, что бизнес дурно влияет на государство. Такое случается, если механизмы влияния скрыты от общества, являются неписаными. Но если в государстве все группы бизнеса могут свободно заявлять о своих претензиях, то ущемить интересы кого-то одного трудно: все оказываются причастными к процессу выработки политики. Слово «лоббизм» стало почти ругательным. Им называют действия, идущие во вред интересам страны. Однако не понятно, каким образом государство может быть сильным, если в нем нет мощного, независимого делового сообщества. Другой фактор – наличие независимой судебной системы, роль которой – выступать арбитром.
Если ты – «политический назначенец», то есть не профессиональный чиновник, желающий оставаться всю жизнь на государственной службе, то работать во власти непросто. Думаю, очень хорошо, что люди имеют возможность «мигрировать» из бизнеса во власть, и наоборот. Трудно всю жизнь работать в обстановке стресса, обычного для высоких государственных должностей. Ненормированный рабочий день, тяжкий груз ответственности за решение важнейших вопросов – лучше всего с такими проблемами бороться посредством ограничения сроков пребывания чиновников на своих должностях. Это позволяет принимать на государственную службу носителей новых идей. А они нужны любому правительству.
Стоит помнить, что человек, преуспевший в бизнесе, не всегда обретет славу в политике или на государственной службе. Глава корпорации – вершина жесткой иерархической структуры, «вертикали власти». Он – средоточие власти и ответственности, а его сотрудники ему беспрекословно подчиняются.
В правительстве, по крайней мере в американском, все по-другому. В сфере власти сталкиваются различные интересы (и разные политические партии), и чиновнику всегда приходится их учитывать. Политика никогда полностью не определяется интересами какой-то одной группы. Для успеха в политике надо уметь соответствовать запросам разных людей и разных групп. Бизнесменам не стоит надеяться на то, что в сфере государственной службы им будет легко сохранять свои привычки и осуществлять честолюбивые замыслы. Мне случалось видеть, сколь плачевно заканчивались иногда подобные попытки.
Главное – использовать свои профессиональные навыки там, где они действительно могут пригодиться. Бизнесмены нередко привносят во власть свежую строю, по-новому подходят к решению старых проблем. Но опытные государственные служащие, профессиональные бюрократы тоже нужны. Они понимают необходимость учитывать в политике не только запросы американских избирателей, но и интересы других стран – ведь сегодня деятельность американского бизнеса и американского государства представлена во всем мире…

М.Т. Похожа ли деятельность по налаживанию американо-российских контактов в сфере бизнеса на работу дипломата?
Т.Г. Бизнес может дать миру политики много полезного. По природе бизнесмен – оптимист. Ему свойственны уверенность в собственных силах и новаторский подход к решению проблем. Деловые люди обычно склонны думать, что смогут преодолеть сложности, обеспечить улучшение качества жизни, найти путь к процветанию. Политики в целом думают схожим образом, но им приходится работать в иной среде. Они должны думать не только о благоприятных, но и о неблагоприятных сценариях. Худший сценарий для дипломата и бизнесмена – далеко не одно и то же. Для второго – таковым может оказаться уход из бизнеса. Для первого – межународный конфликт и даже война. Политикам всегда нужно думать об угрозе кризиса. Ведь бизнесмены, которые только и делают, что говорят о ненужности правительств, при всяком кризисе бегут к своему правительству с просьбой о помощи. Очевидно, отношения бизнеса с государством довольно сложны…

М.Т. Правда ли, что деловые круги России и США налаживают сотрудничество успешнее политиков?
Т.Г. Американские политические и деловые круги неодинаково смотрят на Россию. Бизнесмены чувствуют, что в России хорошие возможности для извлечения прибыли. Их не особенно волнует политическая ситуация, хотя именно она вызывает озабоченность у американских политиков. Люди бизнеса привыкли вести дела в странах разного типа. Они работают как в демократических, так и в недемократических государствах и умеют хорошо адаптироваться практически к любой ситуации.
Американские предприниматели хотят предсказуемости и прозрачности деловой среды в России. Они хотят вступления России в ВТО, что, по их мнению, благоприятно отразится на российско-американских экономических отношениях. Они выступают за укрепление в России верховенства закона, независимых судебных органов, структур гражданского общества. В их интересах функционирование ответственной исполнительной власти, поскольку все это способствует большей предсказуемости и улучшает жизнь людей и состояние бизнеса. Политики же склонны концентрироваться на безопасности, где у России и США остается много расхождений, хотя есть и немало общих интересов. Чиновники озабочены проблематикой переговоров на высоком уровне – вроде повестки дня «Группы восьми»… К сожалению, деловые люди и политики не всегда дают понять, что существует связь между более открытым, предсказуемым обществом и деловым успехом.

М.Т. Скажите, а не становится ли больше бизнесменов, заинтересованных в новых российско-американских деловых проектах?
Т.Г. Многие американские компании не работают в России просто потому, что никогда об этом всерьез не задумывались. Но есть и те, которые изучили российский рынок и приняли решение не выходить на него, сочтя такое предприятие слишком рискованным. Свою роль сыграли разговоры о том, как мало российские власти считаются с интересами предпринимателей, о вмешательстве политических соображений в законы бизнеса, о коррупции. У наблюдателя рождается впечатление, что для бизнеса в России еще не пришло время. Негативный опыт столкновения с российской властью бизнесом не афишируется. Его обсуждают в кулуарах. Предприниматели не хотят, чтобы об их трудностях узнали конкуренты. Да и свои проблемы им легче урегулировать без лишней огласки.
Прежде всего пугает отношение к бизнесу со стороны властей, включая таможенные, налоговые и правоохранительные органы. Мне кажется, что главные препятствия на пути увеличения потока иностранных инвестиций в Россию лежат в сфере взаимоотношений иностранного бизнеса с властью.
Достаточно взглянуть на масштаб американо-китайских деловых связей, чтобы понять, насколько велик потенциал активности американского бизнеса за пределами США. В России есть немало привлекательных для американцев проектов. Да и американский рынок интересен российскому бизнес-сообществу. Обеим сторонам есть над чем подумать. Кроме того, и России, и США приходится иметь дело с воздействием глобализации на их экономики.

М.Т. Какие области, по-Вашему, наиболее перспективны с точки зрения взаимных инвестиций?
Т.Г. Россия и США имеют огромный потенциал партнерства в энергетике. Он, к сожалению, пока не соответствует масштабам начатого несколько лет назад энергетического диалога и немногих совместных проектов. На протяжении ряда лет в российском энергетическом секторе шли процессы реструктуризации, которые его существенно преобразили. Большие компании могли сыграть важную роль в налаживании сотрудничества с США. После ареста М. Ходорковского в 2003 г. динамика российско-американского энергетического диалога значительно понизилась. Однако объективно сохраняется обоюдная заинтересованность России и США в энергетическом партнерстве друг с другом.
Достаточно проехать по Москве, и не только по Москве, чтобы убедиться в том, как быстро расширяется ассортимент товаров, доступных российскому потребителю. В Соединенных Штатах потребительский рынок всегда играл огромную роль, часто выводя экономику из спада. Развитие такого рынка в России – положительное явление. Повышается уровень жизни россиян и укрепляется средний класс, наличие которого, на мой взгляд, является решающим фактором политической стабильности в США.

М.Т. Возможно ли развитие российско-американских экономических связей до уровня, сопоставимого с экономическим обменом между Россией и странами Европейского Союза?
Т.Г. Не думаю, что уместно сравнивать уровень торговли России с ЕС и с Соединенными Штатами. Отношения с соседями обычно теснее, чем с отдаленными странами. К соседям проще ездить и им легче поставлять товары. Соседям проще найти общий подход к правилам поведения на рынке. Правда, проблемы отношений России с ЕС показывают, что соседство не гарантирует высокий уровень отношений. Между Евросоюзом и Россией достаточно политических и экономических сложностей. Более интенсивное развитие российско-американских экономических отношений – одна из упущенных возможностей 1990-х годов. Прочное деловое партнерство могло бы помочь сгладить политические противоречия. Сегодня шаги в этом направлении можно только приветствовать.

М.Т. Все больше квалифицированных менеджеров – выходцев из России, на протяжении ряда лет обучавшихся или работавших в странах Запада, принимают решение вернуться в Россию. Влияет ли это на практику ведения бизнеса в России?
Т.Г. Хорошо, что все больше россиян работают в западных компаниях и затем возвращаются в Россию. С одной стороны, наличие российских сотрудников в западных компаниях позволяет избавиться от ряда стереотипных представлений о России. К примеру, о том, что большинство россиян стремятся навсегда покинуть свою страну, равно как и о том, что их менталитет так сильно отличается от западного, что Россия никогда не сможет построить демократию и рыночную экономику.
С другой стороны, работая в западных структурах, российские менеджеры лучше понимают западные способы ведения бизнеса. Они видят не только, что и как делается в западной компании, но и почему это происходит. Некоторые западные нормы и практики переносятся на российскую почву, что само по себе не плохо. В юридической фирме, где работаю я, много сотрудников россиян. Некоторые из них являются полноценными партнерами фирмы. Они талантливы и входят в число наших лучших юристов. Если они когда-либо захотят перейти на работу в российскую компанию, это принесет пользу России и российско-американским экономическим связям.

М.Т. Происходит ли сегодня, на Ваш взгляд, сближение российской деловой культуры с американской?
Т.Г. Я уверена, что российская деловая культура сближается с западной. Сближение будет продолжаться до тех пор, пока в России сохраняются возможности для карьерного роста людей, желающих обеспечить характерный для Запада уровень открытости и прозрачности. Было бы трагедией, если навыки, приобретенные россиянами на Западе, остались бы без применения на российском рынке. Современный бизнес глобален. Его прозрачность и открытость благотворны не только для самого бизнеса, но для стран его происхождения – будь то Америка или Россия.

М.Т. Некоторые полагают, что Соединенные Штаты стоят на пороге краха – внешнеполитического и финансового…
Т.Г. Америка сталкивается с серьезными экономическими проблемами. Многие сознают их тяжесть. С такими проблемами сложно начать бороться, пока не наступит кризис. В демократическом обществе требуется консенсус относительно не только оценки степени серьезности проблемы, но и того, как ее решать. Без подобного консенсуса руководство не может приступить к решительным действиям. Между тем я не стала бы преувеличивать сегодняшние проблемы США. Соединенные Штаты обладают огромной диверсифицированной экономикой, а американское руководство, когда это действительно необходимо, способно проявлять известную изобретательность.
Иногда телевидение в России подает дело так, будто российская и американская экономики участвуют в некотором соревновании, в котором побеждает Россия, поскольку рубль укрепляется, а российские золотовалютные резервы растут, в то время как американский доллар ослабевает, а США страдают от крупного дефицита торгового баланса. Подобные рассуждения, возможно, радуют кого-то из политиков. Но экономическую силу стоит оценивать конкретно.
Истинный критерий прочности национальной экономики – ее способность справляться с регулярно возникающими трудностями роста, особенно в такие непростые времена, как сегодня. Возможно, американская экономика стоит перед испытаниями в виде бюджетного дефицита или кризиса на рынке ипотеки. Но и российскую экономику впереди ожидает неизбежный «момент истины».
Дадут о себе знать инфляция, необходимость предоставлять гражданам жилье по доступным ценам, перебои с качественным медицинским обслуживанием. Придется решать демографические проблемы, финансировать модернизацию инфраструктуры. Как у нас говорят: «Легко выглядеть умным, когда нефть стоит сто долларов за баррель». Мне тоже любопытно, как российская экономика станет реагировать на вызовы, когда конъюнктура мировых цен на нефть снова поменяется и объем поступлений в бюджет сократится.

М.Т. Мне доводилось слышать полушуточные прогнозы о том, что американские спортсмены могут бойкотировать Зимние олимпийские игры в Сочи в 2014 году.
Т.Г. Короткий ответ на вопрос о возможности бойкота – «нет». Не вижу никаких причин или смысла бойкотировать Олимпийские игры в Сочи. Вообще, мне не нравится, когда одной из сторон пытаются приписать намерения нанести ущерб другой стороне. Обе наши страны должны быть заинтересованы в стабильности международной системы.
Некоторые политические лидеры и в США, и в России полагают, что могут поднять свою популярность, играя на образе врага. Однако, на мой взгляд, это контрпродуктивно. Мы слишком зависим друг от друга во многих сферах, нравится нам это или нет. Мы взаимозависимы благодаря нашей заинтересованности не только в экономическом взаимодействии, но и в стабильном мировом порядке, успешном решении проблем XXI века, включая борьбу с терроризмом и распространением оружия массового уничтожения. Нас объединяет желание обеспечить лучшие условия существования для наших народов.
Бизнес обязан участвовать в политическом процессе, четко заявлять о своих интересах и работать на потепление политического климата и в своих странах, и в российско-американских отношениях. Заметную помощь политикам могут оказывать не только деловые круги, но и неправительственные организации, заинтересованные в строительстве прочного гражданского общества. Российскому бизнесу стоит поддерживать независимые неправительственные организации, которые содействуют развитию гражданского общества. Свой вклад могут также вносить граждане обеих стран, сознающие взаимозависимость современного мира, важнейшей составляющей которого выступают тесные отношения между Россией и США.