Система госзакупок оборудования для науки сейчас подвергается жесткой критике и по указанию президента РФ переделывается в срочном порядке. При этом система работает далеко не первый год, и хотелось бы объективно понять, что происходит с техническим обеспечением, от которого напрямую зависит будущее науки? Об этом с Евгенией НОВОСАД беседует академик Ренад САГДЕЕВ – заместитель председателя Сибирского отделения РАН, член приборной комиссии РАН, директор Международного томографического центра СО РАН.

– Ренад Зиннурович, а откуда, собственно говоря, такая необходимость в жестком регулировании госзакупок для науки?

– Необходимо понимать, что если раньше, в XVIII веке, можно было совершать открытия просто умозрительно, то сейчас это невозможно. Новые знания в наше время получаются только на самых дорогих современных приборах. И только обеспеченность самым качественным новейшим оборудованием дает возможность публиковать статьи в хороших рейтинговых журналах. А это в значительной мере способствует тому, чтобы научная молодежь оставалась в России.

Наши коллеги в Европе могут получить любой исследовательский материал из любой точки земного шара в течение короткого периода времени, за один-два дня. Ученые в России вынуждены ждать и по три месяца, и по полгода. Но даже тратя деньги из собственных грантов, порой невозможно купить необходимый прибор у того производителя, в продукции которого есть необходимость. О какой конкуренции здесь может идти речь?

Поэтому сегодня очень остро стоит вопрос о том, чтобы в самое ближайшее время серьезно изменить систему госзакупок оборудования для науки и соответственно доработать федеральный закон № 94 (ФЗ-94). Если эту систему сделают более качественной, то это очень положительно скажется на развитии российской науки.

– Ученые давно об этом говорят. С чиновниками найдено взаимопонимание?

– Недавно я участвовал в круглом столе в Совете Федерации, где, по сути, обсуждалось изменение ФЗ-94 применительно к науке, и был впечатлен, как всех, включая молодежь, объединил этот вопрос. Зал совещания был забит, съехались представители 37 регионов из вузов, институтов, научных центров, выступали представители власти. Очень горячо обсуждались все накопившиеся проблемы и возможные пути их решения. Все предложения научного сообщества было обещано принять к сведению и с их учетом внести поправки в ФЗ-94. Осенью будем пожинать плоды, когда полный комплект законопроектов будет внесен в парламент.

– Более пяти лет научное оборудование закупалось в соответствии с требованиями этого федерального закона, а в этом году закон решили кардинально менять. Спрашивается, как вообще продержались эту пятилетку?

– Если судить объективно, то в системе технического оснащения РАН произошли и позитивные изменения. За последние 13 лет финансирование науки в сфере обеспечения оборудованием выросло в сотни раз, с 200 тысяч до 48 миллионов долларов только в Сибирском отделении РАН. Мы провели полный цикл обновления оборудования, закупили все, что было необходимо, и сейчас подошли ко второму циклу. Теперь наша задача изменить закон так, чтобы перейти на более качественный уровень.

Многие отмечают колоссальные недостатки ФЗ-94, но надо справедливо признать, что закон сыграл и положительную роль. Благодаря ему система закупок стала более прозрачной и контролируется общественностью через Интернет. С другой стороны, в нем прописаны единые правила как для закупки простой бумаги, так и сложных и уникальных научных приборов. И поэтому возникает много проблем!

Так, например, при электронных торгах у заказчика нет никакого права отказать недобросовестному исполнителю. Прав нет никаких, а отвечать будет заказчик перед всеми проверяющими структурами и общественностью, которая весьма критична. Мы надеемся, что в течение ближайших месяцев эта ситуация изменится.

– В конце прошлого года Минэкономразвития РФ выпустило 601-й приказ, который сильно ограничил и затормозил процесс закупок. Это будет учтено в новой редакции закона?

– Ранее Сибирское отделение направило письмо Борису Грызлову и Сергею Миронову с просьбой ввести мораторий на действие этого приказа. Теперь нам обещано, что проблема будет решена. Дело в том, что этот приказ утвердил товарную номенклатуру таким образом, что все позиции объединили в одну группу, и закупать можно на относительно небольшие лимиты – 100 тысяч рублей. Это означает, например, что в квартал можно купить реактивов только на 100 тысяч в сумме. При этом если в институте уже был кем-то закуплен реактив, то такой же можно купить только в следующем квартале – это абсурдно и очень мешает работе.

– При существующей системе закупок на электронных торгах выигрывает тот, кто даст меньше цену, и это, по сути, определяющий критерий. При этом дешево хорошо не бывает. Или все-таки бывает?

– Вот тут было серьезное упущение, потому что приборы научные уникальны. Их можно сравнить с машинами «Формулы-1», где выигрывает не тот, у кого слабая дешевая машина, а тот, у кого дорогая и хорошая. Поэтому, если хотите победить в соревнованиях, соответственно в соревновании научном, надо иметь хорошее оборудование, оно дороже, и поэтому цена не должна быть главным критерием. А по этому закону, кто предложит более низкую цену, тот и выигрывает. И при этом участником этих торгов может быть любая организация – никаких ограничений, никаких требований по квалификации, опыту работы, к наличию финансовых средств – ничего нет!

В итоге ученые покупают не то, что им надо, а то, что им подсунут за более низкую цену. Пока мы пришли с законодателями к согласию в этом вопросе, и роль ценового критерия уменьшится до 30–35%. Другие критерии: как у продавца служба сервиса налажена, как быстро они могут реагировать, починить, поставлять расходные материалы – это все тоже надо учитывать. И, возможно, стоит разрешить проводить переговоры заказчику и продавцу, как это принято в цивилизованном мире.

Мы также считаем, что в электронных торгах должны принимать участие иностранные резиденты. По закону это хоть и не запрещено, но технически невозможно. Раньше учреждение, занимающееся фундаментальной наукой и закупающее оборудование у иностранного производителя, согласно международным конвенциям, освобождалось от таможенных пошлин, а это 5–15% от стоимости оборудования. Российскому же резиденту надо нести дополнительные расходы, содержать свой аппарат, штат, иметь какую-то прибыль и так далее. В итоге удорожание получается процентов на 20–25.

В общем, у научных работников много предложений, включая и по так называемым контрактам второй руки, чтобы не проводить дополнительно конкурсы на соисполнителей, и особые условия по закупкам оборудования на внебюджетные деньги, и по тому, чтобы экспертные советы по конкурсам НИР и НИОКР состояли не только из чиновников, но и ученых. Также благодаря обновленному закону возможно определить порядок применения понятия начальной цены.

В целом предполагается, что система станет еще более прозрачной, в Интернете будет публиковаться цена контракта, окончательная цена и обязательно сведения о средних ценах закупок аналогичного оборудования в мире и в России. Есть предпосылки к тому, что для науки проработают особые режимы закупок, вплоть до упрощенных схем.

– Вы полагаете, что необходимые поправки в закон внесут?

– Я оптимистично настроен. Тем более что есть указание руководства страны срочно этот вопрос решить. Мы все знаем, что сейчас главная задача, которая стоит перед страной, – модернизация экономики. Безусловно, роль науки в развитии технологий необычайно возрастает в связи с решением этой задачи. А для того, чтобы наука успешно развивалась, необходимо несколько составляющих. Одна из них – кадры, подготовленные люди. И вторая, не менее важная, – это приборное обеспечение науки. И обе они взаимосвязаны.