К концу ХV века значительная часть русских земель была объединена под властью московских князей. На политической карте Европы возникло сильное централизованное государство, сумевшее освободиться от остатков татарского ига и заявить претензии на роль «третьего Рима». Наступала новая эпоха российской истории. Открывалась и новая глава истории российского лихоимства.

Обширными территориями нового государства нужно было управлять. Если в ХIV веке московский князь при необходимости мог лично объехать свои скромные (меньше нынешней Московской обл.) владения, то в конце века ХV это было уже невозможно. Требовались управленческие кадры, способные обеспечить соблюдение интересов князя на местах. Кроме того, необходимо было вершить правосудие, собирать налоги, обеспечивать охрану границ.

Выход был найден в системе кормлений. Московский воевода или боярин получал от князя право на временное управление какой-либо частью территории государства. Взамен требовалось отчисление установленной нормы средств государю. В остальном «назначенец» был ничем не связан и мог «кормиться» в свое удовольствие. Нечего и говорить, что аппетиты феодалов многократно превышали возможности даже самых богатых владений. Пытаясь минимизировать издержки управления, центральная власть начала вводить ограничения прав «кормленщиков». В «кормленной грамоте» их обязывали «судить и ходить по старине», не превышая освященного обычаем уровня поборов. Но это мало помогло. Тогда регламентация прав должностных лиц было ужесточена в первом общерусском Судебнике 1497 года Первая глава Судебника звучала следующим образом: «Суд судить боярам и окольничьим… А посулов (читай – взяток) боярам и окольничьим не брать, и любому судье от суда посулов не брать, а судом не мстить, не дружить никому». Легко представить себе размах произвола, если в главном своде государственных законов первая же статья посвящена борьбе с чиновничьими поборами. В итоге в течение 1555-1556 гг система кормлений была отменена. Характерны мотивы, коими Иван IV руководствовался, принимая такое решение. В летописном сообщении по этому поводу говориться, что «многие города и волости наместники и волостели опустошили, и много злокозненных дел там учинили…и стали для них гонителями и разорителями…»

На смену старой системе управления к середине ХУ! Века пришла т.н. приказная система. Основными органами управления государством становятся приказы – учреждения, возглавляемые должностным лицом, которому «приказывались» в ведение определенные вопросы. Новые учреждения имели сложную структуру и располагали аппаратом дьяков, ведущих ведомственную переписку. На местах дела управления вершили назначаемые из центра чиновники, также располагавшие услугами дьяков при ведении всех дел. А в дополнение к центральным органам власти на местах создавались местные, губные и земские власти. Централизация государства вызвала к жизни бюрократический аппарат. Отныне решение многих вопросов зависело от работы бюрократической машины. И этим немедленно воспользовались работники этой машины. Возможности для злоупотреблений каждого отдельного дьяка были невелики, но ведь дьяков и подъячих на Руси было много! Результат - огромное развитие взяточничества и волокиты. Вот хроника тех лет.

В Устюге объявилась группа подъячих, которая «добровольно» взяла на себя обязанность управления местными делами. Предприимчивые чиновники узурпировали сбор всех местных податей и доставку их в Москву, притом размер этих податей возрос по сравнению с официальными двукратно. Даже за уплату податей жителям пришлось платить по алтыну с каждого рубля! Местные жители направили отчаянную челобитную в столицу. А там их сообщение вызвало реакцию, близкую к помешательству: оказалось, что никто в Устюг таких подъячих не посылал, и непонятно, почему их оказалось пятеро, когда по штату положено трое!

Не отставали в деле самообогащения и местные власти, действовавшие особо изощренными методами. Ну кто бы мог подумать, что губные целовальники (избираемое должностное лицо, что-то вроде зам.главы районной администрации по охране правопорядка) начнут использовать для поборов святое дело борьбы с преступностью. Они выпускали из тюрем доверенных колодников, а те доносили на богатых посадских, как на сообщников. Несчастные жертвы разорялись, откупаясь от периодически повторяющихся «наездов». Заключенные женщины использовались попутно для оказания интимных услуг. Иногда, правда, случались на этой почве и накладки: «Пришел он из кабака пьяный и взял к себе на постель колодницу, а сам уснул пьяный. Она вынула у него ключи из-за пазухи да выпустила из тюрьмы семь колодников, татей да разбойников…».

В отчаянных попытках обуздать злоупотребления государство резко ужесточает наказания за должностные преступления в Судебнике 1550 года. И вновь кодекс общегосударственного законодательства открывает «наказ» чиновникам: «А судом не дружить и не мстить, и посулов с суда не брать… за взятку невиновных в суде не обвинять… за взятку документы не подделывать…и т. д.» И вновь все меры оказываются бесполезными, и крепнет чиновничий произвол под властью Государя Всея Руси…

В ХVII веке, особенно в первой половине, на местах разгул чиновников приобретает космические масштабы. Особо часто от него страдали таможенники. В те года на таможнях (внутренних) служили, отбывая повинность, и жалования за службу не получали. Словно в насмешку, называлась такая служба «верной». Таможенники могли рассчитывать на оклад и премию только в случае, когда сумма пошлин превышала прошлогодний сбор. Тут-то и налетали местные доброхоты… В 1617 году можайский воевода потребовал от таможни денег на уплату себе жалования, а когда денег не хватило, конфисковал в свою пользу… все вино из кабаков. В Москву полетела жалоба, что народ лишают последней радости. Ответ гласил: с таможенников денег не брать, но, поскольку денег на воеводское жалование в казне нет, зачесть в счет погашения долга всю конфискованную выпивку. История умалчивает, что воевода с этой уймой вина делал и как он потом опохмелялся, но на таможню «наезжать» не перестали.

В другом случае кунгурский воевода установил свой тариф для торговцев (немаленький, 20-30 рублей с купца) и взимал его в обход таможни. Те в злобе (премия-то горит) наябедничали в Москву. Тогда воевода использовал «административный ресурс», т.е. подъячего своей приказной избы, и с его помощью сфабриковал на таможню компромат: долговую расписку в 50 рублей.

Но, как и в наши дни, «круче» всего дела обстояли там, где шли финансовые и сырьевые потоки. В далекой сибирской Мангазее дошло до разборок. Ситуацию усугубило наличие сразу двух начальников: в остроге сидел воевода, а на посаде – его товарищ. Этот последний донес, что воевода берет взятки с торговцев и крадет собранную с инородцев дань. Воевода в долгу не остался и донес, что его товарищ – глава местной «водочной мафии» и незаконно торгует спиртным. В дело вступили СМИ: посадский священник кричал, что воевода скрытый католик и колдун, а священник из острога намекал на нетрадиционную сексуальную ориентацию оппонента воеводы. Наконец, от войны компроматов перешли к простой войне. Воевода приказал обстрелять из пищалей резиденцию своего врага, а последний со своими сторонниками осадил острог…

Так что не верьте пессимистам, кричащим, что сегодняшняя ситуация не имеет аналогов в истории. Все уже было на Руси, и это – еще не самое худшее. Ведь все долгие годы приказного произвола не умирало в русских людях высокое правосознание и вера в справедливость верховной власти. И даже самый злобный лихоимец в бессилии опускал руки, если его поборы противоречили хоть какому-нибудь царскому указу, известному населению. Мирные обыватели становились тогда тверже стали, и даже пыточные застенки не могли их сломить. Вот достойный пример для потомства – достойный ответ маловерным.